Агалия Симмонс
Журналист, 69 лет, Золотые Ворота
Лучшее, что случилось со мной — это виртуальная реальность. Худшее, что случилось со мной — это виртуальная реальность. Я лишь слегка преувеличиваю.
Да, мне 69 лет. Нет, я не покажу вам мое другое лицо. Кому это нужно? Настоящая я здесь.
Я родила четверых детей. У меня семеро невесток и зятьев и одиннадцать внуков, считая приемных. Три года назад я женилась на своей лучшей подруге — я давно вдова, она всегда была одна. И я решила — пусть у нее будет семья! Мы обе гетеросексуальны, хотя это уже точно никого не касается.
Вся история человечества — это любовь и насилие. Так с чего бы сейчас человечеству вдруг измениться? Любовь никуда не денется.
Я всегда хотела жить в мире, где я могу быть собой, делать то, что хочу, не мешать другим, и чтобы другие не мешали мне. У вас еще остались вопросы, почему я столько времени провожу в виртуальности?
Когда началась эпидемия VR, мы пропали всей семьей. Однажды я не выходила наружу два месяца. Потом меня вытащили и сказали, что мой старший сын умер. Он так и не вышел. Я даже не знаю, какой наш разговор был последним — его аватар до сих пор настроен на то, чтобы приходить и разговаривать со мной каждые 48 часов. Говорят, есть те, кто прячется в VR от горя реального мира. Но для меня теперь VR просто его часть. Я никогда больше не забывалась.
Я работала официанткой, оператором линии сборки, сисадмином, флористом, лаборанткой и бог знает, кем еще. Моя самая ужасная работа? Я полировала эксклюзивные гробы ручной сборки и переживала, что у меня очень плохо получается.
Это очень странно — найти свое призвание в 60 лет.
Мне нравится рассказывать о новостях моды и стиля. Может быть, я не разбираюсь в каких-то молодежных веяниях, зато прекрасно вижу то, что хорошо вне времени.
Когда я была маленькой, мы с родителями приехали на каникулы в Сан-Франциско. Мы хотели пойти гулять по Мосту, но отец принялся рассказывать про то, отчего его называют Мостом самоубийц, и они вдрызг разругались с мамой. Видели бы они, где я живу теперь!
Боюсь ли я умереть? Знаете, я каждый день хожу в колумбарий и по часу вспоминаю моего мужа. Иногда со мной приходят дети, иногда я нахожу какую-нибудь новую его фотографию, чтобы внести в базу. Надеюсь, однажды мои усилия окупятся, и я смогу поговорить с его слепком. Больше всего я боюсь, что умру до того, как смогу обессмертить его.